Сочинение Владимира Николаева «Сквозь разбитые стекла».

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Сочинение Владимира Николаева «Сквозь разбитые стекла», имеющее подзаголовок «В диалоге сPink Floyd», стало единственной симфонической премьерой Седьмого Международного Дягилевского фестиваля в Перми. История его создания и первого исполнения уже освещалась прессой фестиваля. Потому мы не будем повторяться. Наша беседа с автором, намеренно затрагивающая, казалось бы, частные вопросы — а именно, использование автором коротких, почти незаметно включающихся и выключающихся фонограмм, — помогла высветить оригинальные черты этой композиции. Предлагаем ее вниманию читателей.

Корр.: В Вашем сочинении фонограммы звучат трижды: в начале, в середине и в конце. Чем Вы руководствовались, выбирая первую фонограмму?

В.Н.: В самом начале звучит короткий фрагмент композиции Pink Floyd «A Sauercerful Of Secrets» из одноименного альбома 1968 года. Дело в том, что Pink Floyd предпринимали шаги в различных направлениях: в сторону конкретной музыки, в сторону сонористики, музыкального авангарда. В молодые годы их авангардные поиски вызывали у меня смущение. Мне казалось, что они «садились не в свои сани». С годами пришло понимание оправданности этих стилевых поисков. Для первой фонограммы я выбрал фрагмент, наиболее близкий по звучанию к академическому авангарду.

Корр.: То есть Вы решили «помочь» Pink Floyd реализоваться на симфонической почве, тем более что легендарные музыканты этой группы и сами к этому стремились? Действительно, первая фонограмма очень плавно и незаметно перетекает в живое звучание инструментов оркестра.

В.Н.: С определенной долей иронии, могу с этим согласиться. Можно сказать и так. Сразу оговорюсь, что использование симфонического оркестра в качестве солидного декоративного довеска к рок-группе было для меня абсолютно неприемлемым.

Корр.: Вы стремились объединить симфоническую стихию и рок-музыку «на клеточном уровне»? А сонористическое письмо, поиск оригинального саунда помогали это объединение осуществить?

В.Н.: Сонористические приемы, наверное, способствовали созданию единой звуковой атмосферы, из которой все выплывает и в которую все погружается. Для меня было важно создать ощущение текучести, когда одно прорастает внутри другого, с тем чтобы избежать четких границ между эпизодами.

Корр.: В середине композиции Вы использовали фонограмму собственного сочинения? Она построена на воспроизведении шума от работы офисной техники и чего-то вроде позывных радио-эфира.

В.Н.: Во многих альбомах Pink Floyd можно найти подобные звучания. В этом эпизоде для меня не столь важен был их ассоциативный характер. Я воспринимал их как некую краску, обогащающую общую палитру.

Корр.: В Вашем сочинении, фактически, нет коллажей. В первом эпизоде с участием рок-группы. звучит Ваша тема очень широкого дыхания, с изысканными гармониями.

В.Н.: Я хотел написать тему в духе Pink Floyd, создать свой собственный обобщенный музыкальный образ группы, привнеся в нее чуть заметные элементы собственного музыкального языка.

Корр.: Что касается цитат, то в сочинении в полном виде использована лишь одна тема — композицияWhen You’re In из альбома «Obscured By Clouds»(1972). Вы почувствовали в ней симфонический потенциал?

В.Н.: Нужно было создать противовес текучему пластичному музыкальному развитию, ввести более рельефную, броскую, лаконичную тему. Материал композиции When You’re In подошел идеально. Что касается цитирования, то чаще я использовал не отдельные темы или мелодии, но фактуры, гармонические последовательности, краткие интонации.

Корр.: В Вашем сочинении есть и черты концертности. Партия первой гитары — а ее великолепно исполнил Дмитрий Чеглаков, концертмейстер виолончелей оркестра Юрия Башмета — явно лидирует. В кульминационном эпизоде именно сольные импровизационные гитарные пассажи, шквал гитарных «эмоциональных выплесков» — с обильным глиссандированием, интонационными скольжениями, — парят над всем оркестром, в чуткой гармонии и резонансе с трепетным лирическим звучанием струнных.

В.Н.: В сочинении есть и еще один инструмент хотя и с менее ярко выраженным лирическим амплуа…

Корр.: Партия фортепиано?

В.Н.: Да, к тому же фортепиано является и неким медиатором, посредником, связующим звеном между рок-группой и симфоническим оркестром.

Корр.: Третья последняя фонограмма финала звучит трогательно и наивно — детский смех, голоса, а затем пение птиц.

В.Н.: Здесь был использован фрагмент из композиции «Cirrrus Minor» (альбом Pink Floyd «More»1969). А финальный дуэт двух гитар на теме «If» (из альбома Atom Heart Mother, 1970) — это своего рода катарсис, который неожиданно обрывается диссонирующим гитарным аккордом.

Корр.: Название Вашего опуса, «Сквозь разбитые стекла», имеет ностальгический оттенок — еще одна музыкальная попытка поисков утраченного времени , времени 60-70х годов прошлого века, когда многие рок-кумиры были на пике своей творческой карьеры. В Вашем сочинении нашла отражение и наступившая эра господства технических средств звукозаписи и воспроизведения, пришедшая на смену нотной эпохе. Иногда звучание оркестра или отдельных групп как бы «плывет», «качается», что бывает при воспроизведении музыки на неисправных звуковоспроизводящих системах. Но в Вашем исполнении эти эпизоды звучат утонченно и поэтично, теряют механистичную привязку.

В.Н.: Дело в том, что я не разделяю звуки на музыкальные и немузыкальные. Все определяет контекст их использования. И до мажор может звучать неудобоваримо, а скрип и скрежет — весьма привлекательно. Мои сочинения – это территория коммуникаций, переходов и взаимовлияний, а не конфронтаций.